Не шалю, никого не трогаю, починяю примус, и ещё считаю своим долгом предупредить, что кот - древнее и неприкосновенное животное
Карета неслась по дороге, никем не задерживаемая. Кучер то и дело подгонял шестёрку коней, но его никто не ругал за это, ибо дорога была прямой, как лента на груди некогда ведшего свои полки на столицу альвов маршала, тогда ещё не представлявшего, что северные земли не отпустят ни его, ни его семью.
Взмах кнута, как сотню лет назад. Знали ли вы, маршал, что ваша дочь влюблена в простого солдата?..
Ветер бьётся в занавешенные окошки кареты, дикий и холодный. Он, безусловно, помнит, как вы, прекрасная Мартиника, потеряли ленту для волос. Вы ещё боялись, что ваш папенька заметит, что лента дочери красуется на запястье у стоящего на посту Эмерико... Но ночные тревоги были напрасны, ибо элитный полк альвов уже приближался к лагерю. Альвам было всё равно, они не знали ни о вас, ни о вашем возлюбленном... А ваш папенька в это утро ничего не замечал и ни о чём не думал, кроме кровавого сражения, развернувшегося там, где ещё вчера текла мирная жизнь и гулял ветер.
Нет, никто ничего не знал, поэтому всё обернулось именно так: почётный плен для великого маршала, золотая клетка для его семьи. А ведь всё могло быть иначе, маршал... Но дети - о, как они бывают глупы!.. - дети не знали, а вы... Вы не просто догадывались, вы всё видели, всё замечали... Вы лично объявили их союз законным, а потом сдались в плен...чтобы мог родиться мальчик, тоненький и белокурый, словно поздний одуванчик, и нежный и прекрасный, словно ландыш. Вы так и звали его - Одуванчик... А может, вам просто не нравилось имя Циэль?..
Сейчас никто не сможет ответить на возникшие ещё сто лет назад вопросы. Времена прямой дороги и свободного ветра прошли, и лишь одинокий Одуванчик, привычно уложившись на узкой и маленькой кушетке, где нормальному эльфу даже в голову не придёт спать, видит яркие (а может, наоборот, подёрнутые пастельной дымкой?..) картины прошлого.
Мортис ласково потрепал и без того растрёпанные белые, словно у альва, волосы художника. О том, что он попросил Вилью отменить глупый для нашего времени указ старого короля, о том, куда лежит их путь, да и о том, что они вообще куда-то едут, он расскажет Циэлю, когда тот проснётся. Но сначала он, очнувшись от печальных сказок ветра и дороги, взглянет на великолепие южных земель, куда карета принесёт их к утру.
Знаешь ли ты, Циэль, что юг тоже может не отпустить?..
Взмах кнута, как сотню лет назад. Знали ли вы, маршал, что ваша дочь влюблена в простого солдата?..
Ветер бьётся в занавешенные окошки кареты, дикий и холодный. Он, безусловно, помнит, как вы, прекрасная Мартиника, потеряли ленту для волос. Вы ещё боялись, что ваш папенька заметит, что лента дочери красуется на запястье у стоящего на посту Эмерико... Но ночные тревоги были напрасны, ибо элитный полк альвов уже приближался к лагерю. Альвам было всё равно, они не знали ни о вас, ни о вашем возлюбленном... А ваш папенька в это утро ничего не замечал и ни о чём не думал, кроме кровавого сражения, развернувшегося там, где ещё вчера текла мирная жизнь и гулял ветер.
Нет, никто ничего не знал, поэтому всё обернулось именно так: почётный плен для великого маршала, золотая клетка для его семьи. А ведь всё могло быть иначе, маршал... Но дети - о, как они бывают глупы!.. - дети не знали, а вы... Вы не просто догадывались, вы всё видели, всё замечали... Вы лично объявили их союз законным, а потом сдались в плен...чтобы мог родиться мальчик, тоненький и белокурый, словно поздний одуванчик, и нежный и прекрасный, словно ландыш. Вы так и звали его - Одуванчик... А может, вам просто не нравилось имя Циэль?..
Сейчас никто не сможет ответить на возникшие ещё сто лет назад вопросы. Времена прямой дороги и свободного ветра прошли, и лишь одинокий Одуванчик, привычно уложившись на узкой и маленькой кушетке, где нормальному эльфу даже в голову не придёт спать, видит яркие (а может, наоборот, подёрнутые пастельной дымкой?..) картины прошлого.
Мортис ласково потрепал и без того растрёпанные белые, словно у альва, волосы художника. О том, что он попросил Вилью отменить глупый для нашего времени указ старого короля, о том, куда лежит их путь, да и о том, что они вообще куда-то едут, он расскажет Циэлю, когда тот проснётся. Но сначала он, очнувшись от печальных сказок ветра и дороги, взглянет на великолепие южных земель, куда карета принесёт их к утру.
Знаешь ли ты, Циэль, что юг тоже может не отпустить?..